– Нам повезло, что какие-то зверюги прошли здесь раньше нас.И здесь, как видишь, дерутся. Что за мир?.. Дерутся даже опосля смерти!Понятно, почему Род хочет разрушить этот мир…

– Иногда мне хочется разрушить его самому! – сказал Олег свнезапной яростью. – Прямо сейчас!

Наклонившись против ветра, они двигались через снежныезаносы, нагромождения льда, обходили странные полыньи с кипящей водой. Таргитайнапрягал мышцы и задерживал дыхание, чтобы либо лучше задерживалось тепло, либоразгоралось новое, но так он чувствовал себя теплее. Жаль, что двигаться такбыло куда труднее. Тем более бежать.

А Олег как раз настаивал на беге. Если бегом, то изнутрижар, даже лютый ветер со льдинками лишь щиплет кожу, а не превращает ее вкамень. Правда, горло хрипит, кожа облезает внутри, выплевываешь лохмотья кожис кровью, а затем и куски легких…

Но и замерзшие, усталые до крайности, они все-таки былиневрами. Лесными людьми. Когда позади них вздыбился снег и шестеро воиновбесшумно бросились сзади, Таргитай и Олег повернулись быстро и вовремя.

Меч, казалось, сам прыгнул в руку, а Олег парировал ударПосохом и сильно ударил. Острие вошло в лоб, будто волхв пытался достать сквозьтонкий лед мелкую рыбешку. Хрустнуло, Олег выдернул боевое оружие, без размахадостал второго шишаком.

Нападающие опешили. Они не успели еще скрестить оружие, а изних на ногах остались трое: еще одного рассек пополам варвар с золотымиволосами.

– Довольно? – спросил Олег.

Вместо ответа бросились все трое. Таргитай сбил с ногодного, наступил, пытаясь удержать. Спина несчастного хрустнула, он раскинулруки и застыл, глядя мертвыми глазами.

Повернулся, волхв как раз переступил через предпоследнего,тот корчился, зажимая обеими руками разбитую голову. Оставшийся пятился, зубыбыли оскалены, как у зверя.

Таргитай зашел сзади. Острый конец Меча уперся воину вспину. Тот выгнулся, избегая смертельного удара, затравленно оглянулся.Таргитай улыбался без вражды. Он даже не запарился, бой был слишком коротким.

– Говори, – велел Олег жутким голосом. – Кто ты, что ты?Почему напали? Кто послал?

Таргитай прервал:

– Нет, сперва скажи: проходил ли здесь человек из мираживых? Черный, с секирой, огромный и злой?

Воин помедлил, обшаривая глазами их суровые лица. От них шелпар, колючие снежинки падали на голые плечи и сразу превращались в капельки.Оба выглядели так, что дай им столько и еще столько, лишь разъярятся сильнееперед большой дракой.

– Вы тоже, – проговорил он треснутым голосом, – тоже из мираживых… Да, это заметно. Он тоже дрался яростно…

Оба, Таргитай и Олег, оказались перед ним одновременно.Теперь уже они впились в его мертвое неподвижное лицо, испещренное жуткимишрамами.

– Где он?

Воин показал рукой в сторону невысоких скал. Они торчали изснега черные, словно обгорелые. Небо нависало так низко, что тучи задевали. Тамтрещало, вспыхивал огонь, грохотало.

– Он жив? – спросил Таргитай жадно.

Воин перевел взгляд с одного на другого, помедлил, словно нерешаясь сказать:

– Нас было две дюжины. И мы были лучшие. Он был уже ранен,мы догнали его по кровавому следу. Но когда бой кончился, нас осталось толькотрое.

– А… он?

Воин гордо вскинул голову:

– Он был великий воин! Лучший из лучших. Таких земля еще незнала. Потому мы отдали ему те же почести, что и своим вождям. Мы похоронилиего вместе с вещами и оружием воинов, которых он сразил в том страшном бою. Аего страшную секиру вложили ему в руки. Он был с нею неразлучен…

Небо обрушилось – так почувствовал себя Таргитай. Хоть ждалиблизкую гибель Мрака, хоть уже трижды ее предсказывали колдуны, маги и дажебогиня, но к врагам смерть приходит с опозданием, а к родным всегдапреждевременно.

Черное молчание нарушил Олег:

– Там… есть какие-то знаки?

– Да. Мы положили на его могилу огромный камень. Теперьзверье не растащит кости героя. А на камне высекли мечами его имя.

Таргитай ухватился обеими руками за голову. Слезыбезостановочно бежали по бледным щекам. Глаза покраснели, распухли. Губыдрожали. Он не мог выговорить ни слова, страдальчески смотрел на волхва. Потомрыдания наконец прорвались, он вскричал горестно, упал, катался по мерзлойземле.

Олег сказал воину коротко, боясь, что вот-вот сам сорвется вдетский плач:

– Иди. Его нет, но остались мы двое. Мы тоже чего-то стоим.

Воин поклонился, отступил и словно бы растворился в струяхветра и снежной метели. Олег повернулся к Таргитаю. Железная воля рухнула, онзарыдал горестно, закрыл ладонями лицо.

Ощутил горячие руки на плечах. Обнялись – одинокие,осиротевшие. Не просто без могучего Мрака, который вел, спасал, утирал носы, ноодинокие в подземном мире, под черным солнцем!

И снова брели через жуткий страшный мир. Тучи едва незадевали за головы. Снег скрипел под ногами, ветер выл и бросал в лица колючуюкрупу. Мрак бы не простил, если бы не пошли дальше. Дойти до Ящера и плюнутьему в глаза!

– Зверь залег впереди, – сказал Олег сдавленно.

– Пойдем и прогоним, – предложил Таргитай.

– Ты дурак, – сказал Олег раздраженно. – Он ждет нас.Двигается он как молния. Ты вымани чуть… и беги назад.

– Зачем?

– Спрячешься за мою спину. Я встречу его сам.

Таргитай смерил долгим взглядом внезапно расхрабрившегосяволхва. Потом кивнул:

– Ладно.

Олег смотрел с отвращением на его безмятежное лицо. Обазнали, что Таргитай не побежит. Будет сражаться как умеет. А с такимпорождением тьмы надо драться с умом. Бесстрашие не поможет.

– Тупой, как валенок, – сказал Олег с отвращением. – Ладно,иди.

– «Тупой, как валенок», – повторил Таргитай мечтательно.Волхв говорит так, будто гордится им, красивым и отважным. – Ой, Олег! Ты такиеслова и сравнения находишь… Ты мог бы научиться слагать песни, если бы оченьпостарался…

Они медленно двинулись вперед. Таргитай поднимал и швырялкамни в заросли, оба настораживались. Олег прислушивался и к своему страху.Раньше это была слепая паника, черная волна, что гасила сознание, превращала взайца. Страх отнимал силы, кости превращались в студень, мышцы – в воду. Сейчасон ощущал сильнейший страх, но теперь страх пузырил волдырями кожу, заставлялсердце биться часто и сильно, а мышцы напрягались так, что едва не лопались.Скажи ему сзади «гав», он либо намочит в портки, либо подпрыгнет до небес… либоударит в это «гав» раньше, чем сообразит, что случилось.